— Я же помню, у нас были новые мячи! Куда дел?!

Это я пытаю Эдика, куда он засунул кулёк с новенькими мячами, подаренными нам друзьями и частично купленными на разных выставках.

Эдик, конечно, не сознаётся. Отбивается от меня и орёт на весь околоток.

— Я?! Сама спрятала, а сама ищет! Я не брал!

Кулёк с мячиками нашелся в дальнем углу платяного шкафа. Любимое место, куда муж прячет всё, что, по его мнению, лежит неправильно. Спрячет, а потом забудет. Прибью когда-нибудь его за такую любовь к порядку…

— Это всё нам? — аж задохнулся Куба от восторга, — Всё-всё прямо нам с Лялей?

Но тут в дело вступила кошка.

— Ложь сюда, — велела она мне и показала лапой на крышку принтера, — Эти тунеядцы должны заработать игрушки, а то им всё с неба сыплется.

— Не «ложь», а «положи», а лучше «положи, пожалуйста», — поправила я Маняху, но мячи всё-таки положила, куда она велела. Мне с кошкой ссориться не хочется.

Кошка разложила мячи по крышке принтера в ряд и заявила:

— Это теперь магазин. Мячи продаются за деньги, а я — продавец. Подходите, покупайте.

— У нас денег нет, — призналась Ляля и сунулась было взять один из мячиков, за что тут же получила лапой по носу.

— Если денег нет, то и не суйся. Иди, заработай, а потом приходи в магазин. А будешь воровать, я сейчас охрану позову и на тебя протокол составят.

Ляля не хотела протокола. Она отступила от прилавка с заветными игрушками и стала ждать — вдруг деньги появятся.

— Надо где-то взять денег, — озаботился Куба, — Я себе большой мячик хочу купить.

— А я на веревочке… — вздохнула Ляля, — А сколько они стоят?

Кошка посмотрела на свой товар и поняла, что цену она ещё не сложила.

— Сто денег, — решительно обозначила она ценник.

— А маленький голубенький?

— Стописят.

— А большой?

— Большой шыссот.

— А розовеньковый?

— Всё стоит сто денег! Плюс-минус шыссот. Идите отсюда, у вас всё равно карманы пустые.

Собаки ничего не поняли, кроме того, что у них карманы пустые. Это было правдой. Карманы у них всегда были такие пустые, что их даже не было.

И тут Маняха внезапно оставила своё прилавок и… убежала на кухню подкрепиться.

Товар остался без присмотра. Чем тут же воспользовалась Ляля, осторожно взяв оранжевый мячик с верёвочкой в зубы.

— Нельзя! Ты что! Положи обратно! — испугался Куба, — Мама не разрешает воровать!

Ляля положила и с тоской посмотрела на счастье, которое было так близко.

Тем временем Маняха, откушамши на кухне своего корма, вернулась в комнату и улеглась на стуле далеко от своего прилавка.

Куба и Ляля тут же отправились к ней выяснять, когда она снова начнёт торговать.

— Отстаньте, у меня обеденный перерыв, — ответила им кошка и свернулась калачиком.

— А когда он закончится? — уточнил Куба.

— Когда проснусь, тогда и закончится, — определила границы перерыва продавец.

Пришлось мне снова убрать мячи в пакет и спрятать в специальный ящик с собачьими игрушками (а вовсе не в дальний угол платяного шкафа). Чтобы собак не расстраивать.

Игрушки у нас — предмет дефицитный. Дефицитный не потому, что их нет (их много), а потому, что собакам не разрешено играть игрушками без моего участия.

Игрушка — это у нас инвентарь. Это инструмент для укрепления связи «собака-хозяин». Куба и Ляля знают, если я беру в руки мячик — будет веселуха! Поэтому часто мячик выступает у нас в роли поводка — если мячик у меня, собаки от меня ни на шаг не отойдут, даже если вокруг будут лазить коты-провокаторы, летать голуби и другие фантики.

С мячиками у нас уже давно сложился нерушимый алгоритм взаимодействия.

Перво-наперво (собаки это усвоили чётко) — нужно сделать «дела». Пока собаки не сделают свои «дела», мячик будет у меня в кармане.

— Я покакал! — рапортует мне Куба, — Кидай мячик!

— Ждём Лялю.

И Куба ждёт, пока сестра тоже доделает все свои «дела». Следит за ней и, когда «наконец-то всё» — оба бегут ко мне. Начинается время игры.

Собакам очень важны вот такие ритуалы. Они любят традиции. Им так спокойнее. Когда всё предсказуемо и понятно — тогда собаки чувствуют себя увереннее. Нерушимые традиции вообще для всех полезны.

На фото продавец Маняха строго смотрит на фрагмент воровского Лялькиного носа, который тянется к товару, не смотря на то, что у неё, у Ляльки, отсутствует покупательская способность.