Несколько дней назад Куба получил подарок — новый матрас. Настоящий матрас, как у людей. Подарила мне его подруга, которая владеет целым магазином таких матрасов, и где полно образцов. Ну, вы знаете — такие квадратные образцы, где за прозрачным окошком можно рассмотреть строение этого матраса. Вот такие 4 образца сегодня Куба получил в подарок.

На фотографии Кубец выглядит не очень радостным, потому как не привык он ещё лежать на такой верхотуре. До этих матрасов у него был кусок паролона высотой 7 см., а тут сразу 30. Страшно же… Вот он и лежит такой напряженный. 

Перед тем, как я обтянула четыре образца простынёй, эти пуфики лежали у нас на комоде, где Маня их приватизировала и на них прописалась. Кто бы сомневался… Но мать, я то есть, была беспощадна,отобрала у кошки её собственность и отдала эту собственность собаке. Разумеется, Маня, будучи вне себя от гнева, собаку ещё больше невзлюбила и затаила жестокий план отмщения за грабёж среди бела дня.

Уложив почти насильно Кубу на новое место для сна, мы все вчетвером погрузились в нормальный плановый сон, какой у нас бывает еженощно перед новым рабочим днём. Однако выспаться нам в эту ночь было не суждено.

Всё, что дальше будет изложено, было подсмотрено и подслушано не лично мной, а моим третьим глазом, который, как известно, никогда не спит.  И никогда не врёт.

Итак, ночь. Муж уже похрапывает на боку, видя свой мужской сон. Наверняка собственный детектив про красавицу Марию Сергеевну Шевцову и её тайны следствия. Я уже прочла все новости, решила парочку судоку, выключила прикроватную лампу и улетела в свой сон. Куба наконец-то расслабился на новом спальном месте, куда я его положила по команде "место" и где ему всё казалось слишком мягким, слишком неустойчивым и слишком непривычным в плане запахов. Но и он уснул. Не спала лишь Маня.

Кошка наша терпеть не может Кубу и считает того выскочкой, конкурентом, подлизой и никчемной личностью. Появление собаки в доме лишило её мышей на резиночках, шариков с колокольчиками, фантиков и бантиков. А сегодня ещё и матраса. И Маня пришла мстить.

— Эй ты, просыпайся. — Кошка подошла к собакиному месту, встала передними лапками на край и нервно закрутила хвостом. — Вставай-вставай, я же знаю, что ты меня слышишь.
— Мне мама велела спать. Чего тебе? — Куба даже глаз не открыл.
— Иди спи на пол, на полу удобнее. Этот матрас мой.
— Мне мама велела тут спать. — И Куба отвернулся к стеночке.
— Сваливай, говорю! Это моё место.
— Мне мама…
— Вот заладил! Мама тебе это когда сказала? Вечером?
— Ну да… — Кубец напрягся, пытаясь вспомнить, когда он услышал команду "место".
— А сейчас что? Ночь? 
— Ну, ночь…
— А ночью я на этой кровати сплю. Этого она тебе не сказала?
— Нет. Забыла, наверное. — Куба приподнял голову и посмотрел в мою сторону. Но я спала.

Маня, поняв, что шансы спровадить конкурента с матраса у неё возрастают, решительнее пошла в наступление.

— Конечно, забыла! Она всё всегда забывает! Обещала тебе мячик из багажника достать, и что — так и не достала. Таблетки от глистов обещала купить — и не купила. Стирку с вечера завела и опять забыла повесить! А ты хочешь, чтобы она про такие мелочи помнила. Поэтому давай, сваливай с моего места.

Но, кажется, Маня что-то не учла в своём психологическом давлении на собаку, потому что Куба почуял неладное и задал наиглупейший вопрос:

— А давай её спросим?

Спрашивать меня о принадлежности матраса в Манькины планы не входило. Она-то знала ответ. Но Куба решил уточнить временные рамки команды "место" и потянулся носом к моей руке. Он знал, что от холодного мокрого носа я просыпаюсь резво и весело.

— Ты что! С ума сошел? Она же спит! Знаешь, какой у неё сегодня трудный день был? — зашипела она.

Куба отпрянул со своим мокрым носом вглубь оккупированного матраса.

— Ну, тогда жди до утра, когда мама сама проснётся. Мне всё равно, где спать, я могу и на полу, но раз мне сказали "место", я буду на этом месте до последнего.
— Ну и дурак. — аргументы у кошки закончились.
— Сама такая. Иди спи к родителям на кровать, ты же там всегда спишь? 
— Они пинаются. 
— Ну, иди ко мне.
— Ты воняешь собакой.
— Ну, тогда спи на потолке. Там никто не пинается и не воняет. — и Куба отвернулся от Мани.

Однако сдавать позиции Маня не собиралась. Дело было даже не в том, чтобы лежать на новом матрасе. Если честно, то ей больше нравилось спать на одеяле в ногах на большой кровати. Да, её там иногда пинали, но не сильно и не больно. Она всегда успевала отойти на другой край кровати, пока мама или папа ворочались во сне. Но занять новый матрас было делом принципа, а своим принципам Маня была верна.

— Не спи, поговори со мной. Мне страшно и одиноко, — начала она ныть Кубе в ухо. Тот дёрнул ухом, но не повернул головы. — Меня никто не любит, со мной никто не играет.
— Я с тобой играю. А ты шипишь и лапой машешь. Как тебя любить? Тебя очень трудно любить. У меня не получается. 
— И мама не любит, и папа… мне так одиноко… Поговори со мной, а?
— Они тебя любят, это ты себе сама напридумывала всякие глупости.
— Они выбросили все мои игрушки! Разве это любовь? 
— Это потому, что я твои игрушки обслюнявил и они стали некрасивые.
— А зачем ты их обслюнявил?
— Потому что я с ними играл. Потому что я собака. У меня слюни и я не виноват.
— Нет, виноват. У тебя и слюни, и игрушек куча, и в школу тебя водят, и поводки покупают, и хрены тебе мешками носят, и матрас мой тебе отдали… а у меня ничего… ни слюней, ни матраса… — и Маня горестно вздохнула.

Кубе стало очень жалко подружку. Он сел на мягком матрасе, который сразу же принял форму его попы, ведь это был ортопедический матрас. Но Кубе не понравилось матрасово подобострастие и он подумал, что на полу сидеть честнее — пол никогда ни под чем не прогибается. На полу всё ясно, понятно и всегда всё одинаково. А на матрасе… на матрасе как-то всё сильно ортопедически. И он решил уступить кошке своё место.

— На, залезай, я пошел спать на пол.
— Мама не заругает? — кошка не удержалась от ехидства.
— Не заругает, я ей объясню. Давай, залазь.

Рухнув с грохотом по своему обыкновению на пол, Куба решил было поспать, но вдруг увидел, что Маня вскочила не на его матрас, а на хозяйскую постель. 

— Эй, я кому место освободил? Ты же просила вернуть тебе матрас! Ты что, на кровати спать будешь?
— Где хочу, там и сплю. — Маня уже потеряла интерес к освободившемуся матрасу и вернулась в своё уютное гнездышко на большую кровать.
— Ты зачем меня согнала с моего места? — Куба вдруг понял, что его развели, как щенка.
— Потому что это мой матрас, и пользоваться им я буду тогда, когда захочу. Спи на полу.
— Так нечестно! — Кубе стало так обидно, что пришлось гавкнуть. — Ты меня обманула!

Кошка, не ожидавшая такого бунта, замахнулась лапой на возмутителя ночного спокойствия.

— Молчать! Я тте побунтую! Спальня — это тебе не майдан. Спи спокойно на полу, и не возмущайся.
— Гав! — у Кубы не хватало человеческих слов, одни собачьи страшные ругательства. — Гав! Гав-гав-гав! 

И погнал кошку по квартире.

А было уже за полночь… Нужно ли говорить, что ночные гонки собаки за кошкой и кошки за собакой подняли на ноги и меня, и Эдика. Хорошо, что мы живём на первом этаже и под нами — только офисы, которые ночью не работают.

Успокоить перевозбуждённого пса и шипящую кошку нам удалось не сразу, т.к. кошка то и дело провоцировала Кубу на новый скандал.

В конце концов Эдик догадался вытащить из шкафа старое надёжное успокоительное средство — кошкин домик из стёганного поролона. В своё время Маня очень любила этот домик и сидела в нём просто круглосуточно, выходя только поесть и в туалет. В результате домик стал её гнездом, норой, хижиной, чумом, избой, крепостью и государством в государстве, отчего Маня стала ещё более дикая и постоянно махала когтистой лапой из окошка своей сакли, отгоняя всех, кто проходил мимо. Поэтому мы давно уже спрятали это сооружение в надежде, что кошка за неимением собственной норы станет более ласковая. Мы ошиблись. Но об этом как-нибудь потом. Сейчас же Маня, увидев свою жилплощадь, моментально забыла обо всех собаках и матрасах и забилась в родное стёганное нутро поролоновой крепости. 

Успокоить Кубу было делом пяти секунд. Поскакав ещё немного, Кубец по своему обыкновению с грохотом рухнул на пол и вытянулся в струнку пузом кверху. Муж, повозмущавшись наглостью четвероногих сожителей, почти мгновенно захрапел. А вот я ещё часа два думала-думала-думала-думала… 

И надумала. Нужно вернуть Маньке её игрушки. Куба уже достаточно взрослый, чтобы понять, что кошкины игрушки трогать нельзя. Посмотрим, что из этого получится. 

Нужно ли говорить, что весь следующий день я провела в непрестанной зевоте…

Все рассказы о золотистом ретривере Кубе и его подружке кошке Мане основаны на реальных событиях, с добавлением малой доли фантазии )))
Ставьте лайки! Не стесняйтесь комментировать!
Подписывайтесь! Мы очень любим дружить…