Вот ведь как бывает… Наобещала читателям, что расскажу им смешную историю про Марину, героиню моих рассказов двухлетней давности. Ведь точно помню, что всем, кому я эту историю рассказывала, за животы хватались и рыдали от смеха. Мне самой смешно было её слушать… А начала писать — и совсем не смешно. Третий день пишу. Не смешно нисколечко. Звоню Марине, прошу рассказать эту историю ещё раз. Она рассказывает — и точно. Не смешно.

Про Марину — вот тут написано:

И вот тут тоже:

Тогда что это было?

Сегодня третий день, как я пишу один несчастный рассказ и не могу его закончить. Повествование вязнет на зубах, как жевательная конфета, грозя вырвать все пломбы. Хочется всё бросить и пойти съесть Эдиковы пироженки. Он их вчера купил и положил на самое видное место в холодильнике. Заботливый мой.

Но я пашу, выписываю всякие диалоги, выжимаю из себя непонятно что. Получается полная ерунда, словно вся эта история с Мариной и её подружкой мне приснилась. Словно не из-за неё мы со Светой-архитектором чуть в кювет не улетели, потому что плакали от смеха. Словно не я завывала в МФЦ, когда встретила там Марину и она мне вот это всё рассказала…

Мистика какая-то.

— Это не мистика, — подошла ко мне кошка, — Это ты поисписалась. У графоманов такое бывает.

— И что делать? — обреченно оставила я терзание клавиатуры.

— А ничего. Займись хозяйством, собак выведи погулять, мешок вонючий вывези своей этой… как её… заводчице.

В мешке — сушеные становые жилы для собак, они их очень любят. Но да, запашок от пакета исходит специфический. Правду Маняха говорит, надо отвезти Алёнке лакомство для Ланы, Мии, Эли, Фанты и Челси. Чихи Тася и Пуся не в счёт, их такой жилой прибить можно. У чихов другие лакомства.

— Машину помой, — продолжает кошка, — в магазин зайди за ряженкой.

— И что, думаешь, это поможет? — вздыхаю я, глядя на измученный монитор, где третий день кровоточит история про Марину.

— Ряженка вряд ли, — оценивающе цыкает зубом Маняха, — Но хоть для общества что-то полезное сделаешь.

И я пошла делать полезное для общества. Помыла посуду, повесила постиранное ещё утром бельё, приготовила плов с курицей, сбегала на почту, отправила посылку. Потом собрала собак и повезла вонюченький мешок с сушеным лакомством нашей заводчице, лелея тайную мысль придавить ей немного совесть. А что… Кубка ходит весь заросший, как йети. Да и Ляле надо «каре» на хвосте освежить.

Собрала я собак и — уехала. Не было меня часа четыре.

Му́ка му́кская мне с этой графоманкой. Что за проблема написать очередные враки про двух тёток, которые между собой поссорились оттого, что одна другой хотела как лучше, а получилось — как всегда.

Ничего эта малахольная без меня сделать не умеет.

Короче, склифосовский. Дело было так.

Марина эта, что у нас дома свои зубы разбрасывала, воспитывает свою подружку в селе, где когда-то сама жила. Об этом вот тут было написано:

Та у неё дурында хуже Кубки. Даже компьютер не знает и деньги хранит не в банке, как я, а за портретом умершего мужа. Портрет этот время от времени со стенки падает, и деньги оттуда вываливаются. Она их перепрятывает за другие портреты, или в гречку, или в лифчиках носит … Но они всё равно отовсюду вываливаются.

Банкам она не верит. Говорит, что там, в банках, сидят одни жулики. Ну, не знаю, не знаю… Моя банка вон стоит, на стуле. Никаких жуликов, кроме Этого, не наблюдается. Он иногда из моей банки деньги тырит себе на кофе, а я всё вижу и записываю. Он мне за всё ответит.

Других жуликов у банок не бывает. Главное, чтобы банка была прозрачная.

Подружка Маринина живёт одна и даже кота у неё нет. Видимо, это основная причина её экономической отсталости. Был бы кот, он бы нашёл, где деньги хранить.

И вот понадилось этой подружке одно редкое лекарство. Такое редкое, что купить его можно было только в компьютере. В обычной аптеке такое лекарство не продавалось, потому как было прям очень редкое.

Зачем ей лекарство? А я откуда знаю. Может, у неё глисты завелись.

Уж я не знаю, от каких глистов может быть такое редкое лекарство, но, может, и глисты бывают редкими. Это только у Кубки с Лялькой глисты нормальные, от которых простые таблетки помогают, а у подружки Марининой могли завестить исчезающие виды глистов. Краснокнижные. Таким только редкое лекарство надо покупать, чтобы не истребить поголовье.

Лекарство это ей посоветовала другая такая же отсталая тётка из их села, по имени Баба Зина.

— Позвони, — говорит, — вот этой знахарке, она тебе всё найдёт и всё пришлёт.

Наша подружка давай звонить знахарке. Она, подружка, думала, что раз «знахарка», то, значит, деревенщина из тундры. А раз деревенщина, то она с ней быстро общий язык найдёт.

Но она ошиблась:

— Аллё, — говорит знахарка в телефоне, — Международная корпорация «Тыр-Пыр-Бла-Бла-Бла», мерчендайзер-супервайзер Леокадия. Чем могу помочь?

Подружка Маринина этой Леокадии объясняет, что у неё, мол, исчезающие виды глистов и ей надо очень редкое лекарство, чтобы… ну, и так далее.

А Леокадия, которая супердайзер-мерченвайзер, ей отвечает:

— Платите шыссот денег и мы вам пришлём эксклюзивную настойку для исчезающих глистов и других видов ископаемых. Назовите номер вашей карты!

Тут наша подружка и села в лужу. Карты-то у неё нет! Но она, подружка, даром что деревенская, а смекалку имеет. Решила она схитрить и деньги сэкономить.

— Записывайте, — говорит. — Два-два-шесть… пять-пять-семь…

Надиктовала она той Леокадии всякой ерунды вместе с номером на обороте несуществующей карты, а Леокадия и отвечает:

— Нет такой карты. Не подходит.

И бросила трубку. Пренебрегла клиентом, зараза.

Подружка давай названивать Марине и жаловаться ей на невозможность честному человеку купить себе настойку для исчезающих видов глистов и прочих ископаемых. Мол, болеет она, а лекарства нет. И просит Марину найти ей другое место, где она бы могла за деньги купить это самое лекарство, без которого ей не жить.

Марина наша, известное дело, тётка бодрая. Энергичная и предприимчивая. По-научному — «ПРОактивная». Почти как «ПРОтивная», но хуже. Такие двуногие никому жить спокойно не дают.

Например, захочется вам себе спинку почесать, а проактивный двуногий подбежит, и давай вам вместе со спинкой чесать всё остальное. А вам остальное не надо! Вам только спинку!

Лично я таких проактивных сразу когтями деру.

Марина, услышав стоны своей умирающей подружки, включила компьютер, завела интернет и всё узнала. Нашла она это лекарство в другом месте и оплатила его по всем правилам экономики.

Через два дня приходят ей пилюли для подружки в количестве одного вагона. Радостная Марина оповещает об этом свою подружку.

— А мне не надо, — говорит та, — Я себе уже купила аспирину в нашей сельской аптеке. Аспирин, — говорит, — от всего помогает, мне Баба Зина сказала, она всё знает.

Обозлилась Марина на свою подружку. Запихнула купленный вагон в пригородный автобус, и привезла ей в село редкое лекарство от краснокнижных глистов. На, мол, сама просила, теперь сама и пей.

А подружка на неё тоже обиделась.

— Я, — говорит. — тебя не просила мне таблетки вагонами покупать. Я, — говорит, — только пожаловаться тебе хотела на такое пренебрежение мерчендайзером Леокадией моих клиентских потребностей.

Но Марина ей в огороде эти таблетки высыпала и уехала домой обижаться в комфортной городской обстановке, а не в деревне с необразованной подружкой.

Вот что надо было написать моей малахольной. А она три дня на компьютере месиво месила, придумывала всякие литературные приёмы, чтобы никому психику не сломать. Надо было её сразу услать в синюю даль с собаками, и самой написать чистую правду.

На фото будущий кот Марининой подружки, которого она должна себе завести для порядка в своей голове. Кот в шоке от мысли, ЧТО ему предстоит сделать…