Давненько не выходила на сцену наша Манечка, скромница-затворница, серая кошенция, Кубы устрашенция. А она очень интересная персона, хоть и лежит целыми днями на кровати и, казалось бы, только это и делает. Ну, ещё к миске своей проплывёт пятнадцать раз на дню. Ну, ещё в туалет раз пять. Ну, на Кубца лапой помашет…
Одним словом, этих "ну" наберётся достаточно, чтобы присмотреться к сей личности и получить от этого немного удовольствия.
Маня живёт у нас в доме и как в масле купается. Или в сметане? Какая разница, она ни того, ни другого не любит, но всё равно купается. Хорошо живёт, одним словом. Воспитывает Кубу.
На нас с Эдиком она уже махнула лапой, потому как мы в её глазах необучаемые. Нас она просто терпит, как терпят тупую прислугу в доме. Убрали? накормили? ну и пошли вон в свою клеть под лестницей, не мозольте глаза. Жалко, у нас нет ни лестницы, ни клети под ней…
Один только Куба не оставляет надежды подружиться с кошкой. Маня считает его распоследним тунеядцем в нашем семействе, дурачком и подлизой. Но Куба всё равно её любит и время от времени лезет к ней играть, что не всегда безопасно. Маня может и лапой огреть по башке, и проклинающую мантру кинуть, и матюком засандалить…
Вот и сегодня — вечный спор собаки и кошки за место в спальне на кровати.
— Куда прёшься?! Иди на свой лежак! Пошёл-пошёл!
— Мне мама разрешила…
— А я не разрешаю. Пошел отсюда, глистатый.
— Чего это… нет у меня глистов. Мне намордник от глистов купили.
— Не лезь, я сказала! Шшшшш!
Куба нехотя отошел от кровати и бухнулся на свой диванчик. Обиделся за глистов.
— Ты злая. Кровать большая, жалко тебе, если я тоже полежу?
— Каждому своё. С глистами вообще на полу лежат.
— Нет у меня глистов!
— А кто на жопе по полу ездит?
— А ну и что. Ты тоже ездишь.
— Я ради искусства. А ты из-за глистов.
— Мне намордник специально одевают, чтобы я ничего не подбирал на улице. Значит, у меня не может быть глистов. А у тебя намордника нет!
— Ещё чего. Пусть только попробуют мне его нацепить, порву всех.
Куба не нашелся, что ответить. Он не мог представить себе Маню в наморднике.
— Как хорошо было без тебя…, — вздохнула Маня и повернулась к Кубе спиной, — откуда ты только взялся на мою голову… тунеядец…
Кубе было обидно слышать такое, но он ничего не ответил и только подумал, что мама с папой точно бы ему такого не сказали. Вот придут они вечером с работы, и скажут ему совсем другое, приятное, счастливое, вкусное! "Сына ты наш! Жопа ты наша карамельная! Сейчас гулять пойдём, мячик будешь ловить, зайку делать! Люблюнемогу!"
А Маня будет лежать одна дома и скучать. А он будет играть. А она скучать в одиночестве. Без семьи. Потому что Семья будет с ним. А Маня будет одна и будет плакать.
Жалко стало Кубе Маню…
— А как ты появилась в Семье? Тебя тоже принесли из питомника? Расскажи…, — попросил Куба.
Маня дёрнула ухом и ответила, не поворачивая головы:
— Это ты из питомника, а я из передержки. Знаешь, что такое передержка? Хотя откуда тебе знать, простофиле такому. Передержка, это… это такое место, где держат самых лучших кошек и котов. Не каждый двуногий может иметь передержку, а знаешь, почему? Молчи, а то сейчас глупость сморозишь. Молчи и слушай.
И Маня начала рассказ.
— Самых знаменитых кошек и котов двуногие передают из рук в руки, чтобы прикоснуться к великому и прекрасному. Прикоснулись, подержали, и передают следующему. Потому что на нас — очередь. Все хотят нас подержать. Передержать. Но не всем дано.
— А мы, которые самые известные и прекрасные, позволяем им себя кормить и иногда чесать за ушком. Пусть ценят потом и вспоминают, как прикасались и как не зря жизнь прожили.
Маня повернулась на спинку, потянулась изо всех сил всеми своими хрящиками и улеглась лицом к простофиле, глядя на него сверху вниз. Куба слушал так внимательно, что его мягкие ушки встали почти как у овчарки. Куба ловил каждое кошкино слово.
— Вот в такой передержке я и была. Оттуда меня взяли ЭТИ твои… как их там… "мама" и "папа". Взяли и не отдали дальше, себе оставили. А должны были отдать!
Мы, которые самые прекрасные и породистые, имеем право себе сами дом выбирать. Где нам понравится, там мы и остаёмся. А ЭТИ мне не дали дом выбрать. Всех обманули!
Знаешь, какая очередь стояла за мной? Ты даже представить себе не можешь эту очередь. Все хотели меня в свои дома взять, чтобы я выбрала самый достойный и самый богатый… Если бы не твои эти… "родители"… чтоб им не дна, ни покрышки…
— Тебе не нравится наш дом?
— Конечно, не нравится! Чего тут может нравиться? Кровать эта дурацкая? Корм-сухомятка? Массаж даже никто не сделает! Игрушек нет, ты все сожрал! Ты здесь — самое главное зло этого дома!
— Я не зло, я мамин сына.
— Сына он… Собака ты, а не сына. И мать твоя дура, не нашла себе другого заделья, как с тобой сюсюкаться.
— Она не дура. Перестань обзываться, а то лаять начну. Расскажи лучше про передержку. Как там было?
— Хорошо там было, — Маня закрыла глаза, погружаясь в воспоминания, — Там нас много было. Мама моя была, братья и сестры были. Собака какая-то была… по ошибке, наверное, попала. Собакам в передержке не место, это все знают. А эта… интриговала, наверное, вот и добилась тёплого местечка.
— Расскажи про свою маму и папу.
— Папу я плохо помню. Совсем папу не помню, потому что маленькая была. Но мама говорила, что он был король помойки. Он её полюбил и родил себе детей, нас то есть. А потом их разлучили и маму отдали дальше в передержке, а папа убежал. Он же король, у него свой народ, ему при народе нужно быть, а не в передержках наслаждаться. Он был настоящий король! Ответственный!
— Помойки? Мы туда каждый день с папой ходим мусор выбрасывать. Увижу там кота — передам от тебя привет.
— Мой отец иностранец, он из другой помойки. Так что не старайся.
— А мама?
— Мама была королева, а мы с братьями и сестрами — принцы и принцессы. Теперь ты понимаешь, почему нас отдали в передержку?
— Ну дааа… вы такие… принцы…
— А ты скачешь тут на меня, как болван какой. А я принцесса! Понял? Нет?
— Понял. И что была дальше?
— Ну, потом нас всех разлучили. Очень много двуногих хотело взять нас себе. Нас передавали из рук в руки, пока каждый из нас не выбрал свой дом. Только мне не дали выбрать, здесь оставили. Ладно, хватит. Спать хочу, не отвлекай меня.
И Маня опять отвернулась от Кубы и действительно уснула. Она могла спать круглыми сутками!
Куба же задумался. Ему стало очень жалко свою подружку, которая так страдала в его семье. Ему-то было хорошо, а вот Маня была достойна лучшей жизни.
Возможно, её место было во дворце президента или министра, на парчовых покрывалах, с хрустальными мисками, полными парной говядины и жирной форелью… А она тут, на китайском покрывале страдает, сухим кормом давится… Бедная Маня.
"Вот придут мама и папа, попрошусь у них в передержку. Они всегда мне говорят, что я самый лучший, самый красивый и вообще звезда. Значит, я имею право пожить в прередержке. Хоть немного. Интересно же! А что, и попрошу!"
Так подумал Куба, закрыл глаза и уснул. Снилась ему передержка. Как будто его отдали каким-то людям, он смотрит — а эти люди его мама и папа.
Потом его опять отдали другим людям — а это опять мама и папа! И дальше точно так же, каждый раз новыми людьми оказывалась его семья…
Хорошая передержка! Хороший сон приснился Кубе. Пусть все передержки мира останутся для него только в снах, а наяву он будет жить с нами. И Маня тоже.
Хоть мы с мужем и "обманули" ОЧЕРЕДЬ из желающих прикоснуться к нашей распрекрасной вредной кошенции, но уж пусть она нас не бросает. Как же мы без неё…
Мемуары Мани в 3х частях можно почитать здесь:
Подписывайтесь! С нами интересно!
