Продолжая тему про «золушковость», вспоминается мне ещё одна моя личная история. Мои собаки и кошка в этом рассказе не участвуют, а сидят и слушают, что мамка рассказывает)))

Было это в начале девяностых. Я тогда только приехала из Севастополя в Красноярск с планами жить в Сибири. Денег, конечно, ни на что не хватало, поэтому мы с моей подругой подрабатывали, как могли.

О том, как мы с ней подрабатывали, можно почитать по ссылке внизу этого рассказа.

Сегодня я вам расскажу, как я в ларёк устроилась подрабатывать, и как меня там «пианист» на пять тысяч тогдашних денюх нагрел. А были это 2 моих зарплаты в том же ларьке.

Итак, та самая Таня, которая мне на рынке мою банку кофе продавала вместе с джинсами, приходит однажды на работу и говорит:

— Сашка, пойдёшь в казино работать? На рынке от тебя больше проблем, чем пользы. У меня подружка из казино уволилась, им человека надо.

Ну да, в девяностые казино по всей стране работали, аж шум стоял. В Красноярске такое тоже было. Улицу не помню, где-то в центре, недалеко от органного зала.

— Дык я же не умею, — блею я, нарисовав себе картинку из гангстерских фильмов, где крупье раскидывает карты на зелёном сукне круглого стола, — Я даже в «дурака» не умею играть.

— При чём тут «дурак»! — кипятится Танюха, — Там при казино ларёк, в нём будешь работать. Согласна?

Я была согласна на что угодно, лишь бы у меня появились деньги. Их категорически не платили на нашей основной приличной работе, а мне хотелось и есть, и одеваться… и вообще…

Виктор Николаевич, которому я позвонила по протекции моей подружки, оказался бойким дядькой лет 45. Кем он был при казино, я не знаю. Наверное, что-то типа завхоза.

— Вот твоё рабочее место, — показал он мне на сиротливо прилепленную к стене боХатого здания казино будку ларька, — Пошли, объясню, что нужно делать.

От увиденного я оторопела.

На полках внутри маленького ларька башнями высились блоки сигарет, коробки с шоколадками и жевательными резинками, в щели витрины между сигаретами и шоколадками были воткнуты мягкие игрушки, на полу под прилавком стояли ящики с алкоголем и разными консервами… Что там ещё было? Ой, уже и не помню! Помню только то, что ассортимент этого ларька по тем временам напоминал магазин «Берёзку». Там было всё, чего только мог пожелать вырвавшийся из «плена совковости» гражданин.

Кроме меня, в ларьке работали два парнишки, Юра и Рома. Я до сих пор помню их лица — нормальные молодые ребята, студенты ВУЗА, подрабатывающие по ночам. Днём работали девушки — я и ещё одна, с которой я не встречалась, так как сменяли меня всегда либо Юра, либо Рома.

И надо же было такому случиться, что в день, когда я устроилась на работу в ларёк при казино, у нас в школе (я там была аккомпаниатором на уроках ритмики) случилось сокращение. То ли ритмику отменили, то ли должность мою передали магнитофону, но меня сократили.

Так что работать в ларьке мне пришлось не по вечерам после работы, как я планировала, а весь день.

Работала я там 3 месяца. За первый месяц мне с неба упало две с половиной тысяч рублей и для меня это была фантастическая сумма! Такие деньги мог платить только небожитель — бойкий дядька Виктор Николаевич, завхоз казино.

За этот месяц завхоз, Юра и Рома научили меня правильно передавать товар сменщику. Как сейчас помню журнальчик, где каждый из нас записывал остатки товара по смене и деньги номиналами. То есть не сумму, а прямо количеством бумажек — сотки столько-то штук, тысячи столько-то штук, и так далее. Сменщик так и принимал товар — пересчитывал деньги по номиналам, а товар по головам. В конце месяца, когда приходил Виктор Николаевич с проверкой и, если обнаруживалась недостача, именно по этому журналу было ясно — в чью смену она случилась.

Честно сказать, мне нравилось работать в ларьке. Видишь себе целый день, книжку почитываешь. Лица твоего вообще не видно, всё заставлено блоками сигарет, рядами шоколадок и прочей материальной ценностью. Мне нравилось, что меня никто не видел. Потому что я стеснялась торговать с открытым лицом, вдруг меня кто узнает и наябедничает бабушке с дедушкой в Майкоп: «Ваша Саша торговка! Ай-я-яй!». Бабушка с дедушкой и Тётёлей очень расстроились бы. Не для того они ягодку растили, чтобы она теперь в ларьках буржуйскими шоколадками торговала.

Поэтому мне нравилось, что меня, как продавца, из ларька не было видно.

В начале моей торговой карьеры Рома и Юры предупреждали меня, что у ларька есть постоянные клиенты «с приветом».

— Придёт бабка в очках и с палкой, с ней даже не разговаривай. Закрывай окно и выставляй картонку «Закрыто».

— А чего так? — спрашивала я.

— А она свидетель кого-то… — почесал голову Юра, — И хочет, чтобы все в него верили.

— Свидетель Иеговы?

— Во-во! Если с ней не соглашаешься, она палкой начинает размахивать. Николаича чуть не пришибла. Так что ты лучше сразу закрывайся, если она подойдёт.

— Или ещё парень такой ходит, — добавлял мне Рома знаний о клиентах, — Он на инопланетянах зацикленный. Купит шоколадку за рубль, и полдня будет у тебя в окне торчать, про НЛО рассказывать. И никто другой уже к ларьку не подойдёт. С ним никаких разговоров не веди. Шоколадку продай, и сразу закрывайся. Он тогда уйдёт. Но если ему дать понять, что тебе интересно — всё! До конца смены будет висеть на прилавке.

Надо сказать, что подобных клиентов у Юрика и Ромика было предостаточно. У них, как у парней, были даже свои воздыхательницы, над которыми мальчишки посмеивались.

— Придёт такая, бюст свой на прилавок выложит и начинает меня соблазнять. А мне зачем, когда у меня свадьба в следующем месяце?! Так что ты смотри, — учили меня парни, — К тебе тоже будут приходить озабоченные. Если будут слишком навязываться, сразу жми на кнопку Николаичу, он быстро из казино прибежит порядок наводить. Ему такие «кукукнутые» клиенты даром не нужны.

Вспоминая сейчас свою работу в ларьке, перед глазами проплывают лица самых разных «кукукнутых» покупателей. Много из них приходили чисто поговорить. Для приличия покупали пачечку жвачки и висели у меня в окне с разговорами. Однако, помня наказ Юрика и Ромика, я нажимала под прилавком кнопку вызова завхоза и Николаич вежливо напоминал клиенту, что пора и честь знать.

Был один особенно неприятный тип. Молодой толстоватый парень, с хмурым выражением на умном лице. Умность была заключена в очках и неулыбчивости. Он приходил, чтобы каждый раз сообщить мне, что все женщины — пустое место.

«Напрягитесь и подумайте» — запомнились мне его обидные слова. Я его боялась и жала кнопку, как только он появлялся в окошке ларька. Но он всё равно успевал наговорить мне гадостей и про меня, и про всех женщин вообще. Сейчас-то я понимаю, что это был за тип, а тогда я его очень боялась.

Были разные люди. Большинство, конечно, нормальные покупатели. Пришли, купили, ушли. А были и такие, что могли меня под статью подвести.

— Привет, — чуть ли не на половину всунулся в окошко худой парень, — Новенькая?! Ух ты! Почем не знаю? Я Миша, а ты?

Все такие «миши» обязательно оказывались сотрудниками казино (врали) и оставляли у меня для передачи третьему лицу какие-то свёртки.

— Придёт мужик, скажет что от меня, ему отдашь, поняла? — не церемонились «миши».

А я что… для меня сотрудник казино был, конечно, выше меня, продавца из ларька. Конечно, я передавала «мужикам от миши» эти свёртки. До те пор передавала, пока ко мне в гости не пришёл Рома со своей невестой. Они в центре города гуляли и просто зашли сказать «здрасьти».

Рома увидел, как в окошко протягивается лапа со словами «мне тут Миша кое что оставлял». И как я выдаю этой лапе свёрток.

— Ты что?! Ты что, совсем дура?! — зашипел на меня Рома, а я и его невеста вытаращили на него глаза, — Ты что, наркотиками тут промышляешь?!

Но, видя моё чистое непонимание сути вопроса, он не стал жаловаться Николаичу, а объяснил мне на пальцах, что так делать НЕЛЬЗЯ. После чего я уже отказывала «мишам» в посредничестве, на что они совершенно не обижались, а вычёркивали у себя в блокнотике моё имя с отметочкой: «новенькая лохушка». И больше не приходили.

Так прошел первый месяц моей работы в ларьке. В начале второго месяца появился он. Пианист. Который и перечеркнул всё моё благоденствие с шикарной зарплатой в две с половиной тысячи.

Тот день я помню, как сейчас.

— Портвейн подешевле есть? — заглянуло в окошко ларька одутловатое лицо жаждущего опохмелиться.

— Есть, — назвала я копеечную цену самой дешевой бутылки.

— Дай одну, — протянул мне жаждущий пять тысяч рублей одной бумажкой, — Сдача будет?

Пять тысяч! Таких денег, да ещё одной бумажкой, я в руках не держала. Но сдача, конечно, в ларьке была.

Я выдала клиенту бутылку дешевого портвейна и стала отсчитывать сдачу. Краем глаза отметила для себя, что у гражданина с таким пропойным лицом очень и очень благородные руки. Пальцы, как у пианиста. Я сама пианист, поэтому знаю, как выглядят руки мастеров. Пальцы трепетали на прилавке, словно они сейчас ударят Вступление к Первому Концерту Рахманинова или растекутся трелями Шопеновских Ноктюрнов.

«Какое странное несоответствие лица и рук… — подумала я, — Хотя, наверное, и среди пианистов бывают люди с алкоголизмом».

Не забуду своё чувство жалости к этому несчастному человеку. Хотелось угодить ему за его прошлые заслуги перед искусством! Да, сейчас он болен. Но ведь не всегда так было! Ведь был же он уважаемым человеком!

Так, наверное, выглядит одна из форм синдрома «золушки» — желание всем угодить.

Клиент получил свою сдачу и ушел. Однако вернулся минут через пять.

— Девушка, а вы не могли бы мне завернуть бутылку в пакет? — обратился он ко мне, а за его спиной раздалось тихое ржание. «Видимо, коллеги из оркестра, смычковая группа», — так и хочется пошутить сегодня.

Я завернула бутылку в бесплатный пакет с логотипом казино и выдала её обратно. Смычковая группа разразилась громким ржанием и, окружив пианиста, удалилась от моего ларька.

И только вечером, когда я сдавала смену Юре, он заметил недостачу в пять тысяч рублей без пары копеек.

— Саш, не хватает, — развёл он руками.

— Не может быть, давай считать ещё раз, — я была уверена, что у меня всё в порядке.

Но и ещё, и ещё, И ЕЩЁ раз не помогло. Денег не хватало. Пять тысяч минус стоимость самой дешевой бутылки портвейна.

— Давай, рассказывай, какие покупатели были, — начал допрос испуганной меня Виктор Николаевич, — Да не трясись ты так. Все через это проходят.

Я рассказала ему весь свой день, ещё не соображая, откуда у меня такая огромная недостача.

— Какой, говоришь, он был? — заинтересовался Николаич пианистом.

— Такой весь опухший, а руки, как у Рихтера, — стала я описывать ему клиента с портвейном.

— И пять тысяч одной бумажкой дал, говоришь? — прищурился завхоз.

— Одной, пять тысяч.

— А ты куда эту бумажку положила?

— Куда положила?

— Это я тебя спрашиваю. Ты куда эту бумажку положила после того, как он тебе её в руки дал. Он же тебе её в руки дал?

И тут у меня перед глазами поплыл эпизод — бумажку пианист КЛАДЁТ НА ПРИЛАВОК! А я начинаю искать ему бутылку… а он спрашивает, будет ли сдача… а я отвечаю, что будет…

— Это Сивуха, — откинулся на табурете Виктор Николаевич с выдохом озабоченности, — Шулер из Абакана. Понятненько… Обратно к нам пожаловал… Забыл, как его зимой в прорубь мордой макали… Ну что, девка… будешь работать два месяца «за спасибо». Будешь долг казино отдавать.

И я работала два месяца «за спасибо».

Однако… до сих пор вспоминаю с благодарностью и Юру, и Рому, и завхоза Виктора Николаевича. Они мне помогали отрабатывать, чтобы у меня ещё оставались деньги. Парни научили меня покупать на оптовом рынке блоки сигарет и жевательной резинки и продавать их из ларька казино.

— Мы все так делаем, — открыли они мне свою тайну, — Николаич знает, но он мужик правильный, он нас прикрывает. Только, конечно, наглеть не надо.

Благодаря этим людям я тогда и долг казино отдала, и на жизнь мне хватило. Работала я бы там и дальше, но… но спустя два месяца моя жизнь круто изменилась. Однако это уже другая история.

Вот так меня обманул «пианист» с сопровождением смычковой группой своего оркестра. Имена героев этого рассказа я, конечно, не помню. Назвала их так, как мне подсказало воображение. Всё остальное правда, и никуда мне от этой правды не деться )))

Вот тут обещанный рассказ, как я на рынке торговала и что из этого получилось. Почитайте, кто не читал. Вдруг будет интересно.

На фото руки пианиста: тонкие чувственные пальцы. Как у того шулера.