(Этот рассказ о том времени, когда Куба переходил с сухого корма на натуральный. Будет много букв.)
— Ты зачем мою какашку на зеркало положила? — спросил Куба как ни в чём ни бывало после того, как я извозила его мордой об пол, на который он полчаса назад (ну, примерно полчаса) положил замечательную кучу *овна.
— Потому что повезу её на анализ. Она тёмная.
— Не надо мою какашку на анализ. Я не даю своего согласия. Выбрось её в Манькин лоток.
— Уйди с глаз долой, засранец. Я на тебя обижена.
— Я же тебя мордой об пол не возил, чего ты обижаешься? Если бы я тебя возил мордой об пол, ты могла бы обидеться, а так — это я обиделся. Я обиделся, вот.
И Куба включил обиженку. Бровки домиком, губки бантиком… но какашка на столике в прихожей не давала покоя. Поэтому режим "обиженки" быстро перешел в состояние "хочу всё знать".
— Положи её в Манькин лоток.
— Обойдёшься. Она мне нужна для других целей.
— Но эти цели должны быть благородными, иначе я не согласен.
— Скажите пожалуйста… не согласен он…
— Да. Это мой биоматериал. Имею право. — завершил он пассаж фирменной Манькиной фразой.
Куба подозрительно прищурился, увидев, как я беру пакетик с какашкой и направляюсь к выходу.
— Береги её. Кому попало не отдавай.
— Разумеется. Прежде, чем отдать её на анализ, я потребую лицензии и сертификаты клиники, а также заверенные копии дипломов всего персонала.
— Правильно. И расписку с них возьми, чтобы потом вернули обратно.
— Обязательно. Ну, всё, будь умницей. Я поехала, вечером буду.
Привыкнув во всем видеть руку Судьбы, я так и отчитала два (ДВА!!!) случая Кубиного конфуза посреди коридора. Утром случай, и вечером случай, в один день. Если первый раз я просто отругала собаку и выбросила "биоматериал" в унитаз, то второй случай меня заставил задуматься.
Собака у нас не то, чтобы сильно воспитанная, но всё-таки не дебильная, чтобы ср*ть, пардон, дома и при этом не краснеть. Он ср*т и — краснеет. Краснеет, но всё равно ср*т. Значит, это "жжж" неспроста. И я решила начать с анализа, а дальше — куда кривая выведет. Тем более, что биоматериал был некрасивого черного цвета, а это плохо.
Утром в клинике я была не первая. Передо мной к стойке регистратора стояла милая девушка с неведомым зверьком на руках, а перед ней — упитанный дядька с матюкающимся кошаком в переноске. Дядька сдавал своего кота на кастрацию.
— Кузя зовут. Задрал весь дом, орёт и орёт, орёт и орёт, — орал мужик, тыча пальцем в решётку переноски. Кузя оттуда утробно сообщал, что он думает по этому поводу.
— Возраст кота? — регистратору были фиолетовы моральные мучения парочки.
— Три года сволочи. И все три года орёт, вы представляете?! — это мужик уже обратился к очереди. Поддержки искал, видимо. Я бы его поддержала, но очень мне не нравятся крикливые дядьки, поэтому свою поддержку я мысленно отдала коту Кузе.
— Обоссал весь дом, жена говорит — или я, или его яйца. Ну, в смысле, кастрировать его надо. Иначе, говорит, разводиться будем. Это же не больно?
— Разводиться? — у регистраторши с чувством юмора было всё в порядке.
— Да нееет… кастрировать. Больно это?
— Кастрировать не больно, под наркозом делается. Вот здесь распишитесь, и здесь, и здесь, и здесь…
Мужик наконец-то заткнулся и начал подписывать, что подсовывала ему девушка со стойки. Она сейчас могла ему и завещание подсунуть, и дарственную на квартиру, и кредит на сто миллионов, он бы всё подписал, не глядя.
— Несите кота в пятый кабинет. Следующий.
— Сейчас нести?
— Сейчас. Девушка, у вас что?
— Подождите. Как это сейчас… я не готов… мы не готовы. Нам нужно подумать…
— Мужчина, вы сюда зачем пришли? Кота кастрировать? Вас записали на приём, вот и идите на приём.
— Но зачем же так сразу на приём… вы нам талончик дайте на следующую неделю. Талончики есть?
— Нет талончиков! Идите в пятый кабинет!
Из пятого кабинета показалась голова врача в голубой шапочке. Увидев растерянного клиента с нецензурным котом в переноске, врач спокойно подошел к нему, положил руку на плечо и с интонациями психотерапевта тихо сказал:
— Мужик, пошли, поговорим. Может, получится по другому решить проблему. Пошли со мной.
И мужик пошёл за ним, прижимая к сердцу притихшую переноску.
— Девушка, у вас что? — регистраторша закатила красивые глаза и занялась следующим клиентом.
— У меня кто. Няша.
— У Няши что?
— Нам на операцию… назначено… — и девушка начала судорожно плакать, утирая одной рукой глаза, а второй прикрывая на своей груди от недобрых глаз регистраторши неведомого зверя Няшу.
— Ну, не плачьте, всё будет хорошо. Вы к Павлу Сергеевичу записаны? Он лучший хирург, он вам всё сделает в лучшем виде. Вот тут распишитесь…
Девушка расписалась, и отправилась к Павлу Сергеевичу. Её горе было таким огромным, что мне захотелось взять эту плачущую девушку и спрятать её на своей груди вместе со зверушкой Няшей.
— У вас что? — услышала я голос регистратора.
— У меня… эээ… какашка.
— Анализ, что ли?
— Да, анализ. Я первый раз.
— Паспорт давайте. Это кто — кошка? собака? — регистратор оценивающе посмотрела на пакет с биоматериалом.
— Собака. Мальчик. Куба.
— Возраст?
— Год и десять.
— Пишем полный год. Распишитесь.
Я расписалась и отправилась в коридор ждать вызова. На банкетке сидела девушка, непрестанно целующая свою Няшу. Мне очень захотелось узнать, что это за зверь такой…
— Няша — она кто?
— Свинка… морская…
— Можно её погладить?
— Да, конечно…
Свинка морская Няша оказалась лысеньким и мягоньким шоколадным существом с милой круглой мордочкой и большими глазами. Няша болела чем-то серьёзным, что вынуждало её хозяйку горько плакать. Подробности мне уже не предстояло узнать, потому что в дверь клиники ворвался молодой человек и, пометавшись возле стойки регистрации, подбежал к плачущей девушке.
— Я успел, видишь! Дай мне её, — парень осторожно взял шоколадную Няшу из рук девушки, и стал баюкать, словно младенца. Он целовал свинку в бочок, в глазик, в носик, как целуют только что рожденных больных детей — с осторожностью и болью. Глаза его были мокрыми.
— Мы сейчас заходим. Ты подождёшь?
— Конечно. Хочешь, я с тобой?
— Справишься? А то будет, как в прошлый раз…
— Я смогу… или я лучше тебя здесь подожду… как лучше?
— Жди здесь.
Девушка приняла Няшу из рук друга и, уткнувшись в её шоколадный бочок, встала под дверь кабинета, где уже приоткрылась дверь и в проёме стал слышен разговор мужика с доктором.
— Значит, он будет нормальным?
— Сто пудов.
— И ссать перестанет?
— Зуб даю.
— Ну, смотри, доктор. Но ты это… сохрани ИХ на всякий случай… в холодильнике там, или ещё где… Вдруг нам без НИХ будет плохо. Если что, обратно пришивать придём. Ты понял?
— Не боись, всё будет путём. Сегодня приходи после трёх, уже сможешь забрать домой своего матюгальника. После операции он ещё лучше ругаться будет, вот увидишь.
— Классный ты доктор. Дай пять!
И мужик, уже без кота, уверенно покинул пятый кабинет.
— Кто следующий? Заходите.
За девушкой и Няшей закрылась дверь. Я осталась в коридоре с Няшиным "папой", который сидел, сгорбившись и ломая суставы пальцев.
— Что с вашей? Операция?
— Операция… рак…
— Давно?
— Давно. Заметили только недавно. Она же не говорит, что у неё болит. А у неё болело давно. А мы думали, что это она съела чего… а она… а это рак… а мы…
— Здесь врачи хорошие. Вы справитесь, они помогут. Вы вон как её любите!
— Знаете, как мы её любим?! — взорвался парень, — Она нам, как ребёнок! Она нам лучше ребёнка! Она такая маленькая! Такая беззащитная!… А мы!… Как мы могли просмотреть!…
Парень выкрикивал эти обрывочные фразы в пол коридора, словно от пола зависело — будет ли жить маленькая морская свинка Няша, которая как ребёнок, и даже лучше, чем ребёнок. Тяжело было смотреть на такую боль.
Девушка вскоре вышла из кабинета, но свинка по прежнему была у неё на руках.
— Пошли в стационар. Мне разрешили побыть с ней до операции. Сейчас оформимся, и до десяти можно с ней побыть. А потом будут оперировать.
Молодая пара ушла, обнявшись. Я проводила их взглядом и постучала в кабинет.
— У меня ценный биоматериал. Возьмёте?
— На ДНК сдаёте?
— Да нет, на анализ. Но ценный. Велено проверить ваши сертификаты и дипломы.
— А?
Я забыла, что доктор не в курсе особенностей моей собаки и решила не вдаваться в подробности.
— Извините, это я так, шучу. У нас какашка на анализ. — Я протянула доктору кулёк с черной сухой пулькой.
— О, это нужно в баночку переложить. Сможете? — Павел Сергеевич протянул мне пластиковую баночку.
— Конечно, спасибо.
— Прозвоните к вечеру, анализ будет готов. Что-то не в порядке со стулом? Цвет мне не нравится.
— Дала погрызть кочерыжку — и вот результат. Можем есть только сухой корм, а так хочется побаловать собаку натуралкой. Мы же дрессировкой занимаемся, а там нужно поощрять. И поиском тоже… там вообще нужно награждать много и самым вкусным. А у нас потом то понос, то рвота, то запор. Хочу выяснить причину.
— Понятно. Ну, давайте сюда ваш биоматериал. А собаке своей скажите, что у нас тут дипломы самого лучшего качества, пусть не переживает за сохранность продукта. Расписку ему написать?
Уже садясь в машину, я поняла, что пропустила что-то очень важное.
Подозрительный доктор! Он откуда-то знал о нашем утреннем разговоре с Кубой. Откуда, если я ещё не успела написать об этом в блоге?
Откуда?!….. Или он тоже из этих… из НАШИХ…???
